Антон Кулаков - Нечего прощать[СИ]
Ирина отвлеклась от шторы, но все же не успокоилась:
— Хорошо. Тут ты права. Но есть еще кое что, чего тебе пока не известно и тебе вряд ли это кто то объяснит. Я думаю что и Кларе Евгений ничего не скажет.
— Что еще? — Марина подсознательно испугалась слов Иры.
— Пойдем ко мне. Я тебе покажу.
Марина без слов последовала за Ириной в ее комнату, расположенную, как и все, на верхней галерее. Эти апартаменты были засажены сплошь антуриумами разного цвета. На разных уровнях в горшках тут можно было найти четыре сорта розовых, шесть красных, зеленые, белые и даже парочка декоративнолиственных хрустальных антуриумов, наиболее капризных, но всегда находившихся в шикарном состоянии. Узкая кровать с пологом располагалась по правую руку и перекрывалась небольшим платяным шкафом. Два широких окна выходили на долину, стеклопакеты в них были слегка приспущены. Прямо между ними стоял дубовый письменный стол с компьютером. Слева располагался комод, тоже из дуба, а слева — сложная деревянная конструкция, на которой каскадом были раскиданы горшки с разными лианами — циссусами, плющом и традесканцией. Ирина зажгла большой свет, так как в комнате горела только подсветка для растений, закрыла стеклопакеты. Марина взглядом искала, на что бы присесть
Ирина выделила Марине табурет и запустила свой компьютер, стоявший на письменном столе, а сама села в кожаное компьютерное кресло:
— Я покажу тебе одну фотографию. Возможно она тебе что–то подскажет, или наоборот запутает. Но меня пока от этого сходства просто в дрожь бросает, как будто дьявол вернулся из преисподней чтобы снова разбивать сердца.
— Что за жуть ты говоришь? Ты не перечитала своих дурацких детективов на ночь?
— Нет, — абсолютно уверенно сказала Ирина, — я вполне в своем уме и ты поймешь сейчас почему.
Операционная система запустилась, Ирина открыла программу по просмотру фотографий, нашла нужную папку, выбрала просмотр:
— Вот, полюбуйся. Сама догадаешься кто на этой фотографии?
— Святые угодники, — лицо Марины вытянулось, — да как такое возможно!
Марина и Ирина посмотрели друг на друга:
— Теперь ты поняла, почему я паникую?
В общем, все кончилось хорошо.
4. СМЕЮЩИЕСЯ ГЛАЗА НАПРОТИВ
Давайте сделаем шаг к новому миру
Давайте впустим звуки, которые способны расслаблять
Пусть пустые повседневные заботы нас больше не будут беспокоить
А смеющиеся глаза, что напротив, запомнят этот день
Который был так полон приятных впечатлений.
Current music — Boulevard — Nauravat silmat muistetaan
Здравствуй, милый Сьелито!
Я свято верю, что ты узнал эти строки. Наверное, они из той категории песен, которые мне нравятся беспричинно. Несмотря на этот совершенно глупый оптимизм они заряжают какой–то очень странной и приятной энергией, позволяют двигаться дальше. Сегодня мне понравилась еще одна песня, я постараюсь ее выложить, сразу как будет доступен студийный вариант. Я сегодня опять целый день мучился. Я смотрю на твою фотографию, чувствую, что ты, мой милый, дорогой, любимый, думаешь. Вспомни мои слова — ты книга, в которой я каждый день открываю по главе, а сейчас все это как–то затянулось. Длинная глава слишком, страшная, неприятная. Настолько неприятная, что «смеющиеся глаза напротив», хочется поймать и выколоть, чтобы больше не улыбались и не дарили бесплодной веры и радости, потому что не существует ее в мире. Ты же понимаешь, что убил в моей душе веру в сказку, веру в лучшее, веру в счастье. Даже эта история получается какая–то мрачная, неоптимистичная. Хотя ты никогда и не любил оптимистичные истории. Как и я. Не знаю, когда я дойду до стадии окончательного озверения, превращусь в законченного подонка и пойду крушить все подряд на этом свете, а тут, согласись, много чего разрушать надо. Разве нет? А разве имеет право мир, в котором два влюбленных сердца не могут объединиться из–за заскоков и стереотипов ограниченных лиц? Да кем бы они не были? Хоть святыми из монастыря. Таких святых, не принимающих и не понимающих чужих чувств надо выносить из монастыря и топить в кислоте. Слышишь меня? Не много не мало? Кстати, ты в курсе что Наталья Борисовна сидит на каком–то жутко длительном больничном? Если ты спросишь — да, я желаю, чтобы она сдохла, эта лицемерная дрянь. И она сдохнет. Или потом, когда прочитает эти строки. Потому что за все что случилось я могу ненавидеть кого угодно, винить кого угодно, в том числе и себя, но только не тебя, мое Солнышко. Мой Сьелито.
Крепко обнимаю и целую
По прежнему и навсегда, твой А.
07.02.2010(вечер)
В кабинете дома Гордеевых царило многозначительное молчание. Анастасия сидела в своем любимом кресле и смотрела в открытое окно из которого виднелся бассейн, и сидящие там Андрей и Антон. Они продолжали идиллически общаться, совершенно не замечая что за ними ведется слежка со всех точек дома Гордеевых. Евгений ходил из стороны в сторону по кабинету:
— Настя, я тебя еще раз прошу сказать, — кто этот человек, которого ты сегодня представила
— Евген. Я не понимаю твоей нервотрепки, — я сказала тебе все. Ему что, паспорт показать, что его зовут Андрей Спицын, что он родился пятого декабря в Саратове.
— Настя, — смерил Евгений сестру взглядом, — ты наивно полагаешь, что я идиот? Этими бумажками сбивай с толку бабушек и мою жену. Ты не думаешь что мне лучше все знать?
— А тебе то с этого какая польза, я понять не могу? — подскочила Анастасия.
— Мне как минимум будет понятно, что за человек общается с моим сыном.
— Ты наивно полагаешь, что я могла предугадать, что они с Тохой так легко споются?
— То есть ты подтверждаешь, что в его появлении есть какой–то твой хитрый план.
Анастасия села в кресло и тяжело вздохнула:
— Знаешь, мой дорогой, меня порой твоя тупость просто поражает. Все таки прав был Антон, когда говорил, что в плане мозгов на тебе природа отдохнула.
— Я не понял, к чему это все.
— А вот к тому, дорогой Евген, что твой брат бы сразу догадался что, как и куда. И не задавал мне идиотских вопросов о сущности бытия и не сотрясал тут воздух идиотскими репликами.
Евгений застыл и задумался. Да, тут Анастасия ударила в самое яблочко — ему действительно всегда было сложно просчитывать ходы, задумывать интриги, заговоры. Он попросту их не замечал и не умел совершать. Вот и все — не дано. По мнению Анастасии эта простота и недалекость все таки была серьезным недостатком.
Анастасия сама ответила на его молчание:
— А ты еще удивлен почему президентом компании стала я. Ты полагаешь что папа, при всем его ко мне негативном отношении, не понимал, что если он посадит во главе угла тебя, то вся империя разлетится в щепки за считанные годы.
Евгений опустился на диван:
— Я этого никогда не отрицал. Я правда не умею быть жестким и вертеть людьми так как это умела ты или мой покойный брат.
— Вот и здорово, — резюмировала Анастасия, — теперь мы можем спокойно завершить бессмысленную дискуссию насчет нового исполнительного директора, и я очень хочу быть уверена, что ни ты, ни Клара не будут создавать нам проблем.
— Чего ты хочешь добиться? — настаивал Евгений на своем праве знать чуть больше чем положено.
— Скажи, ты смотрел списки наших основных должников? Объемы долгов видел?
Евгений кивнул.
— А названия фирм? Вчитывался?
— Нет. Но ты же знаешь, что я не занимаюсь финансами. Что для меня это лес глухой.
— И при этом ты единственный из нас кто закончил экономический факультет. Чем ты там занимался я до сих пор понять не могу? Все пять курсов на скейте у Собора проскакал?
Евгений отмахнулся. Сестра опять была права:
— Со списком должников я тебе помогу.
Анастасия открыла папку с документами и достала из нее лист А 4, распечатанный на компьютере:
— Вот, ознакомься.
Евгений посмотрел список и его взгляд сразу вперся в это название:
— Так вот тебе все это зачем.
Анастасия кивнула:
— Теперь ты понимаешь, что никто другой ЛУЧШЕ Спицына с этим не справится?
— Можно еще вопрос?
Анастасия покачала головой:
— Я боюсь, что ответа на него ты не получишь. Это останется моей профессиональной тайной.
— Ладно. Я потерплю. Будем считать, что ты меня успокоила.
— И слава богу. Теперь за тобой успокоить Клару, чтобы она не дай бог по незнанию воду мутить не начала. Андрей — несчастный ребенок. Взрослый уже, старый, но ребенок. И потому не надо ему создавать сейчас трудности и неприятности. Хорошо.
Евгений кивнул:
— Я тебя понял, и я на твоей стороне. Ладно, я пойду спать, — сказал он и вышел из кабинета.
